При неожиданных, интенсивных, травматических событиях человек испытывает аффективное состояние. Он поражен, он тронут, он шокирован, и эти состояния затрудняют выразить аффект! А если у человека  еще «имеется» защитный механизм   «уход в себя», потребность отгородиться от других, побыть в одиночестве, т.к. он не имел возможность в своем жизненном опыте  разделять такие чувства с другими – то труднее «до невозможности»!  Одна из моих клиенток, при проживании потери сестры  в детском возрасте сидела целыми днями на балконе и плакала, а иногда просто сидела – ни с кем из близких не разделяя свой страх, грусть, печаль...И ни кто из взрослых не проявлял интерес, что же с ней происходит и почему она целыми днями на балконе! Потому что не принято было в семье говорить о чувствах, потому что присутствует нарушенная привязанность, потому что с раннего детства нужно было справляться самой,   и доверить свои чувства было не возможно. Это, как правило «хорошие мальчики и девочки», которые воспитаны терпеть и игнорировать свои чувства, быть удобными  и оправдывать  ожидания других. Так вот, таким людям особенно трудно проявлять свои эмоции, размещать свой аффект, свой ужас от происходящего, свою боль,   с которой человек встречается!

Мне пришлось по вкусу  определение «крик привязанности» - это сепарационный крик, восходящий к вокализации детенышей млекопитающих как реакции на сепарацию от родителя. При помощи этого крика осуществляется попытка преодолеть страх, беспомощность, беззащитность  и обрести поддержку родителя.

У людей происходит точно так же. Ребенок кричит, закатывает истерику, катается по полу, неистово визжит, стараясь привлечь родителя, стать для него «заметным», чтобы сообщить о своем страхе, своей незащищённости и беспомощности. Ребенок хочет получить поддержку, безопасность, хочет  «на ручки», хочет чувствовать тепло мамы (папы), чувствовать, что он значим и его чувства не безразличны.

Но, что же наносит  такой ущерб, что ребёнку (а потом и взрослому) трудно выражать свой аффект, свой крик, свой гнев, заявлять о своих потребностях? Он понимает,  что это бесполезно, т.к. родители игнорируют его «не очень приятные» чувства или наказывают за их проявление, или перестают поддерживать общение и «уходят» в молчанку на часы-дни. Ребенок  из раза в раз проживает непереносимые ощущения и чувства, а поддержки не получает.

Например, одна  клиентка  рассказывала, что пугалась и плакала, если мама уходила из  дома (крик привязанности, призывающий к восстановлению к близости), но она даже и не пыталась ее успокоить. Другая, испытывала ночные кошмары  и звала маму (крик привязанности), но мама не очень спешила на помощь,  и клиентке приходилось засыпать от усталости рыданий.  Третья, упав и поломав себе руку,   кричала от боли,  за что ее отшлепали, чтобы «не орала». Постепенно, ребенок  блокирует потребность  издавать крик о помощи,  выражать свой страх, боль, гнев.

А ведь так хочется кричать от бессилия, от безвыходности и безнадежности! Но  «рот зашит», звуки «под запретом», нельзя о себе заявлять, о своей боли, о своих чувствах! И человек «ВСЕ» держит в себе,  с годами, накапливая все новые и новые переживания.

Важно помочь человеку выразить аффект,  признать его ярость, предоставить возможность  говорить о своей злости и, в безопасной ситуации, его отреагировать.

Это можно сделать при помощи телесной и песочной терапии.

Это можно выразить  через  звуки, которые были остановлены «там и тогда».

Но бывает  так, что человек не знает, что  кричать. Он чувствует, что  потребность  такая есть, но  как ее  удовлетворить не знает.

Я в таких случаях предлагаю человеку почувствовать свою ярость, свой гнев, свою небезопасность «там и тогда» и представить, какое «внутренне животное»  готово проявить эту ярость и выразить  те чувства и переживания, которые наполняют.

Некоторые издают львиный рык,  другие – кричат, как дикие кошки, третьи – воют как волчица.

У каждого свое «животное» проявление ярости!